Видео дня
Блог | Боец батальона имени Кульчицкого: окопная война - это смерть для армии
Почему одному из первых главарей незаконного вооруженного формирования "ДНР" Игорю Стрелкову-Гиркину удалось выйти из Славянска и закрепиться в Донецке? За что батальон Кульчицкого сослали в "ссылку" подальше от зоны боевых действий? Как выживали бойцы легендарного батальона в "голодном" 2014-м и что "убивает" их в относительно мирном нынешнем этапе войны? Есть ли у нас силы для победного рывка и что нам делать после победы со вчерашними врагами?
Обо всем этом читайте в заключительной части интервью OBOZREVATEL с командиром 1 роты батальона имени Кульчицкого Сергеем Ткаченко с позывным "Гном".
Начало разговора можно прочесть здесь и здесь.
- Сергей, скажите, многое изменилось в батальоне за эти 4 года?
- С определенного периода мы официально находимся на второй линии. И многие ребята, которые были подготовлены, которые прошли энное количество боев и которые готовились к реальной войне, ушли из подразделения.
- Из-за того, что официально вас отвели с "передка"?
- В том числе.
- Когда это случилось?
- Последняя наша точка на первой линии – это была Станица Луганская. Там мы начали перекрывать потоки контрабанды. А потом провели большое задержание – не мои ребята, но тоже из "кульчицких". Было видео даже, как они задержали 12 фур.
И начались разборки и с ВСУ, и с СБУ.
- Это когда вас в окружение брали?
- Да. Тогда приехали бойцы из батальона "Чернигов", земляки мои. И 128-ая. Приехали на БМП, окружили наше место дислокации. Наши тоже повытаскивали все, что у нас только было…
Мы тогда хорошо познакомились с СБУшниками львовскими. Хорошие ребята оказались. Приехали и немного ситуацию успокоили. Слава богу, не дошло до перестрелки между собой. Не доставили мы врагу такого удовольствия.
Но с тех пор нас используют для охраны дорог. Иначе я это назвать не могу.
Читайте: Папу держат в крошечной и темной камере – дочь украинского узника Кремля
- Много людей ушло?
- Процентов 70. Правда, большинство – мобилизованные. Контрактников мало было.
Но из Станицы тогда, летом 2015-го, нас на полгода вывели в прелестное село Евсуг (село в Беловодском районе Луганской области). Если по карте посмотреть, это 60 км до зоны боевых действий и 40 – до границы с Россией. Там нечего было делать. От слова вообще. Стояли по 100 человек на один блокпост. Мы не знали, чем себя занять.. Со скуки занимались спортом и оттачивали мастерство в стрельбе.
Охранять мы должны были одну дорогу, мост и взводные опорные пункты на высотках. Вот только охранять их было не от кого. Там особо и не ходил никто. А в грязь и слякоть туда вообще не добраться было.
Так что никто из нас не мог понять, зачем нас туда отправили.
- А после Евсуга?
- После нас перевели в район Попасной, где мы провели следующие два года. Не буду рассказывать подробно, чем занимаемся. Пусть будет охрана блокпостов, контроль дороги и те же ВОПы.
Часть ребят перешли в в/ч 3018 – это бригада легкой пехоты. Их подготовки хватило для того, чтобы туда попасть.
Изначально планировалось, что это будет бригада по всем стандартам НАТО. Если честно, я сам в отборе участвовал – и мне понравилось. Чтобы туда попасть, надо было иметь определенный уровень физической подготовки и соответствовать требованиям к моральным качествам. Когда я туда ходил, отбор продолжался 5 или 6 дней.
Читайте: "Мы обошли ФСБ": волонтер о встрече с Патриархом и о том, когда Украина получит поместную церковь
А потом все это нивелировалось. И туда стали набирать чуть ли не с улицы. Перебросили туда половину "Барса". Срочников брали на контракт.
Словом, идея хорошая, а реализация – как обычно.
А мы… Наш батальон держится сейчас на "старичках". На людях, плотно уже подсевших на "наркотик войны". Людях, которые уже не видят себя на гражданке, хотя до войны мало кто из них имел отношение к армии. Но вынужденно они стали военными.
И никто не думал, что война затянется так надолго. Я, к примеру, рассчитывал, что управимся максимум за полгода.
- Когда вам лично стало понятно: это надолго?
- Еще на Карачуне. Когда проходила вторая ротация.
Мы должны были обеспечивать контроль дороги. И когда со Славянска начали выходить колонны с боевиками, мы должны были их задерживать, по идее. Но был приказ: перемирие. Не стрелять. И колонны спокойно вышли.
И лишь одну из колон противника обстреляли тогда. Видимо, кто-то не услышал приказа. Или не послушал.
Все остальные вышли. Часть отправилась в Донецк. Часть – в Луганск.
- Это происходило днем или ночью? Потому что мне приходилось слышать утверждение, что боевиков Гиркина не уничтожили исключительно потому, что выходили они глубокой ночью и в обстановке строжайшей секретности.
- Они выходили в течение недели. Это же не были классические колонны. К нам приезжали местные таксисты, говорили: ребята, там и там… Но что мы могли сделать? Наша задача была контролировать эту конкретную дорогу – мы и контролировали. И по этой дороге действительно никто не шел.
Читайте: Донбасс выхаркивает "совок" с кровью – комендант Зайцево
- Хочется еще повоевать, как когда-то?
- Да. Хочется. Потому что ты какое-то время провоевал, а потом погружаешься в рутину… 80% времени я как командир пишу сейчас какие-то рапорта, решаю бытовые проблемы людей.
К нам сейчас немало новых бойцов пришло, они не помнят, что такое 2014 год, когда бронежилет передавался тому, кто на пост заходит, потому что на всех не хватало. И каска одна на двоих была. А сухпаи тогда вообще есть нельзя было. Сейчас не служба, а курорт, если сравнивать с началом войны. По всем параметрам.
Если ты попадал в место, где было электричество – тебе повезло. Если ты мог хотя бы изредка разнообразить свой рацион – тебе повезло. Мы на Карачуне три недели ели только кильку в томате. Утром и вечером. Днем не ели, экономили – ее тоже не много было… После того смотреть на нее не могу!
А как воду собирали дождевую? Потому что не было воды. Мы от этого больше всего страдали. Это сейчас вода бутылированая есть. Так что – да, в плане тыловом Украина совершила большой прорыв. В Нацгвардии – так точно. В ВСУ вроде тоже.
Читайте: C нами сидели и донецкие милиционеры, и чеченские боевики - экс-пленный "ДНР"
Из проблем – только плачевная достаточно ситуация с обеспечением техникой. Хотя с приборами ситуация более-менее. Конечно, нет предела совершенству и всегда хочется больше и лучше – но для нынешнего момента и нынешних задач нам хватает.
А техники реально мало. И не всегда то, что есть, подходит для задач, которые мы выполняем или могли бы выполнять.
В некоторых моментах новые образцы техники сырые, их надо дорабатывать. Хотя это так всегда с новой техникой, потому что в теории – это одно, а на практике всегда получается немного иначе.
И выходит, что в 2014-2015 годах было какое-то взаимодействие ВСУ, НГУ, СБУ, милицейских подразделений… Никто не разделял. А сейчас… Возможно, это пропаганда с той стороны, но среди военных, особенно, простых солдат, ходят слухи, что мы – это загрядотряды. Как НКВД при "Советах". Мы с ребятами общаемся, слышим об этом то тут, то там.
- Я думала, это преувеличение…
- Ничуть. Хотя бывает неприятно, когда мы передаем военным позиции, а они выдают: о, пацаны, мы думали, что вы заградотряд, а вы - нормальные…
- Интересно получается. Поначалу вами местных пугали, а теперь вот – военных.
- Да. Непонятно. На самом деле ни ВСУ, ни нам толком не понятно, что вообще происходит.
То перемирие, то обострение… Хотя – ну что даст перемирие? На войне перемирие используют либо для перегруппировки войск, либо для подготовки к обороне или к атаке.
А у нас такое активное перемирие началось после Дебальцево. Потому что тогда россияне показали, как они умеют использовать период затишья.
Насколько я могу судить, сейчас мало какое подразделение что из ВСУ, что из Нацгвардии сможет выполнить наступательные действия. Мы ведь серьезно не наступали уже два года. Есть небольшие подвижки. То там сепаров немного потеснили, то здесь выдавили… Но это много не даст. За два года продвинуться на 5-10 км – это несерьезно.
Да и политические решения далеко не всем понятны.
И главное… В 2014-15 годах мы возвращались героями-не героями, но мы, по крайней мере, гордились тем, что делали. И люди нами гордились в том же Киеве, Житомире, Чернигове. Отношение было положительное.
А сейчас, по крайней мере, к НГУ, оно больше отрицательное. Да, наш батальон не используют для охраны правительственного квартала во время протестных акций – но мы ведь тоже часть Нацгвардии. Так что получаем свою порцию направленного на нее негатива.
Да и в целом отношение к участникам АТО ухудшилось. Почему-то приравнивают участников АТО к переселенцам. Не хочу всех грести под одну гребенку, у меня в подразделении треть пацанов – с Донбасса, отличные ребята. Но многие переселенцы, оформляя статус и получая какие-то льготы, в том числе, возможность приобрести жилье по льготной цене и разного рода выплаты, ездят при этом на таких машинах, что ты понимаешь: тех выплат ему хватит, чтобы заправиться на неделю.
И это все видят.
А постоянные скандалы с перевозчиками, которые отказываются перевозить ребят, хотя есть закон? Не знаю, это следствие личного отношения, или указание от руководства…
Читайте: На расстрел меня вывозил лично Захарченко – экс-пленный "ДНР"
- А может, это результат того, что люди на мирных территориях начинают забывать, что идет война – пусть и окопная.
- Окопная война – это смерть для армии, на самом деле. Есть потери невосполнимые. Каждый день гибнет 2, 3, 4 человека… Непонятно за что и зачем.
Мы ведь не понимаем, что мы хотим от этих территорий. Присоединить их обратно? Что в таком случае мы будем делать с тем населением, которое не сможет воспринять украинскую власть? Принять их в свою большую и дружную семью мы не можем – потому что этим мы эту семью развалим. Это будет 5 колонна, которую мы будем кормить и обеспечивать, а они будут нам вредить, на самом деле.
Есть вариант, как в странах Балтии – статусы гражданина и негражданина. Может, на каком-то этапе это и выход. Почему бы и нет? Эти люди смогут работать в Украине, жить здесь, но в политической жизни участвовать не будут. Потому что уже сейчас многие ключевые должности что на Донбассе, что в Киеве занимают опять выходцы с Донецка – при всем уважении к большинству рожденных в этом городе наших соотечественников.
Почему это происходит – непонятно. Потому что некоторые личности – достаточно одиозные. Но это злит.
Ну и ко всему прочему люди, которые в батальоне и на войне с самых первых дней, уже устали. Ведь в первый, второй год войны семьи понимали: нас позвал долг. На пятом году многие уже отказываются понимать, зачем мы здесь и почему все затянулось так надолго.
А учитывая, что с учетом ротаций и боевого слаживания ты семью видишь в лучшем случае месяцев 4 в году – многие семьи распадаются.
И я женщин понимаю. Потому что вот ее муж жил с ней десять лет. Ходил на работу, но каждый вечер возвращался к ней. Проводил время с женой, с детьми. Они привыкли к такому укладу.
Читайте: Когда начнется "большая война", мы вернемся на фронт - экс-пленный "ДНР"
А тут он вдруг уехал. И пропускает все праздники. Дни рождения детей. Да и цель этого всего не так и понятна. Вроде бы она и есть. А вроде – и нет ее.
Ну и еще ведь есть проблема, когда люди приходят сюда за статусом УБД. Это повсеместная проблема. Человек приходит, проходит ВЛК, психологический отбор, едет на Донбасс на одну ротацию, получает УБД – и все, моментально превращается в больного человека. Сразу комиссуется или переводится в какие-то тыловые части.
Мы просто начинаем плодить армию УБДшников. Это никому не надо. Это истощает бюджет.
А вообще, из отвоевавших, особенно в первых волнах мобилизации, очень многие готовы вернуться. Но они готовы вернуться, чтобы воевать. Они не готовы просто гнить на каком-то ВОПе или сидеть и тупо считать, сколько "Градов" или снарядов от САУ прилетело в твою сторону, передавать это куда-то по рации, не всегда получая возможность адекватно ответить.
Важно: мнение редакции может отличаться от авторского. Редакция сайта не несет ответственности за содержание блогов, но стремится публиковать различные точки зрения. Детальнее о редакционной политике OBOZREVATEL поссылке...