Судья Верховного суда Олег Ткачук: сейчас ветеранам войны обязан отвечать даже президент

Всегда ли вынесенные судом решения справедливы, можно ли "перехитрить" закон, почему дела рассматриваются годами, а судьи опасаются декларирования и как сказалась на армии ликвидация военных судов?

Видео дня

Об этом и многом другом во второй части интервью OBOZREVATEL поговорил с судей Верховного суда Олегом Ткачуком (первую часть можно прочитать здесь).

"У нас надеются на милосердие, а не на справедливость"

– Олег Степанович, всегда ли верховенство права и справедливость – одно и то же?

– Почти никогда. Верховенство права – комплексное понятие. Когда судьи говорят о верховенстве права, они имеют в виду, что при решении конкретного судебного дела должна быть обеспечена законность и юридическая определенность, уважения прав человека, равенство всех перед законом и справедливость, запрет произвола органов государственной власти.

В то же время среди тех ценностей, о которых говорит Священное Писание, мудрость, любовь и справедливость. И когда мы просим у Бога справедливости, то очень осторожно это делаем. Мы же понимаем, что сами не всегда правы, иногда делали что-то неправильно, не так, как было нужно хорошему человеку, с кем-то ссорились и прочее. Мы жалуемся на несправедливость других, хотя нередко глубоко в душе, оценивая свое поведение, сомневаемся в своей каждодневной справедливости.

Я много лет слушал уголовные дела. И часто, когда преступление было очевидным, подсудимый или обвиняемый не отрицал того, что он совершил, я его спрашивал, какое бы справедливое наказание он для себя попросил или назначил бы. На этот вопрос мне ответили всего раз или два.

– Другие молчали?

– Да. Потому что люди всегда надеются, что судья будет милосерднее, чем они. Потому что они понимают, насколько они неправы. Здесь есть логика, смысл такой... Хотя судья должен учитывать все обстоятельства: как человек вырос, почему таким стал. В этом ценность человеческого суда.

Можно было бы онлайн-суд сделать уголовный (в Китае есть такие суды, например, споры потребителей так решаются – не надо никуда идти), но у нас всегда надеются на милосердие.

Что касается верховенства права, то это такая сложная категория, которая включает законность и справедливость. По моему мнению, возможности принятия решения исходя из справедливости – такой чистой, которая не учитывала все ограничения закона, – наиболее характерны для практики Верховного суда.

Мы очень часто и много лет говорим, что этот закон слишком строгий или слишком формализован и не позволяет решить какой-то вопрос по справедливости.

– Например?

– В качестве примера – дело о компенсации людям, пострадавшим на Донбассе. Дом уничтожили, имущество уничтожили – нет закона, нужно ждать, когда парламент или правительство примет правила возмещения.

Нынешний закон выписан таким образом, что для возмещения вреда нужно постановление Кабмина. Но это несправедливо – ждать семь лет.

Мы ввели практику компенсации потерь нашим гражданам за имущество, утраченное в результате войны.

Иногда мы придерживаемся противоположной практики по возмещению средств – человеку не выплатили при увольнении с работы условно сто гривен. Ошиблась бухгалтер. По закону на этих сто гривен должна начисляться компенсация... Если за 5 лет эти сто гривен не выплатили, то должны уже средний заработок за каждый месяц.

Несмотря на то, что человек не работал на предприятии, по существующим правилам работодатель должен выплатить сто тысяч гривен. Но мы в этом случае отошли от формального закона, в другую сторону. Мы решили, что правила закона несправедливые, потому что тогда общий фонд заработной платы уменьшится и людям, которые работают на предприятии, не будут выплачивать средства из-за выплаты несправедливо большой компенсации.

Да, эти 100 гривен нужно компенсировать, но не в размере ста тысяч гривен, скажем, а в размере 10 000.

"Много дел слушается не месяц-два, а годами"

– Что в вашем понимании судебная реформа и так ли все плохо в судах?

– В судах на самом деле не все плохо, но есть проблемы. Это связано с количеством дел и отсутствием кадров. И об этом говорится в тех решениях, которые приняла Верховная Рада относительно дальнейших шагов судебной реформы.

Это о проведении квалификационной оценки, отбора судей и о прохождении судей через Высший совет правосудия.

Поскольку у общества возникло сомнение (обоснованно или нет, не буду оценивать утверждения общественности) относительно объективности деятельности ВККС и ВСП, законодатель принял решение, что нужно эти органы переформатировать.

Для этого создаются соответствующие советы, которые будут отбирать кандидатов для избрания или назначения. То есть, соответствующие этическая комиссия, этические советы из нескольких претендентов будут выбирать тех, кто соответствует установленным законом критериям и предлагать президенту, Верховной Раде, съезду судей, опять же, из нескольких выбрать лучших. Эдакая двухступенчатая система отбора, предложенная законодателем. В комиссиях этих будут работать и представители общественности, и судей.

Я думаю, что эти процессы надо не тормозить, а ускорить для того, чтобы максимум за два года заполнить вакансии в судах. В этом я вижу важный этап судебной реформы.

Верховный суд прошел переформатирование – по-новому провели набор судей, а сейчас огромная проблема с кадрами и с качеством правосудия в судах первой и апелляционной инстанций.

Учитывая значительный дефицит судей, много дел слушается не месяц два, как предусмотрено законом, а годами. Кроме того, судьи элементарно не в силах описать в судебных решениях все настолько мотивированно, как бы этого им хотелось и так, чтобы это было очень подробно и понятно даже не юристам.

– А почему дефицит кадров? Почему не хватает судей?

– Естественные процессы – люди достигают 65 лет, а это критический срок для работы судьей. Многие устали работать годами за двух-четырех отсутствующих коллег. Часть не захотела проходить переквалификацию.

Вообще, должен сказать и то, что наша работа связана с большими психофизическими нагрузками и часть коллег просто не доживает до отставки.

– Плюс серьезное декларирование.

– Знаете, здесь проблема не в декларировании, а в безопасности. Точнее, в опасности. У нас было много случаев, когда после объявления судей не просто грабили, а пытали.

Я имел по этому поводу консультации с судьями других государства. Говорю – вы же декларируете? Да. И мы декларируем всегда. Так вот они рассказали, что у них, чтобы узнать что-то о судье, нужно отправить запрос с электронной подписью в соответствующий орган и тогда получишь информацию.

У нас же часто в новостях рассказывают о проблемах с защитой информации, о том, что полные сведения о любом лице можно просто купить в интернете.

Мы ведь так же заходим в реестр физических лиц-предпринимателей. Или если хочешь открытую справку, у кого где земля и прочее – то нужна электронная подпись.

– Относительно ограблений судей – это банда Сэнсэя и случаи в Киеве и области?

– В том числе. Понимаете, мы же не против того, чтобы декларировать. Я, например, делаю это еще с 1994 года – хотя тогда декларирование не было обязательным.

Журналисты, например, спрашивают у судей о зарплате – судьи отвечают. А потом это выливается в то, что ребенка в школе спрашивают все об этом, на работе жены все знают, какая зарплата у ее мужа. Помогает ли это бороться с коррупцией – не знаю, но в большинстве случаев положительных результатов для общества немного.

Все надо делать в меру. Это как ситуация с ВРП – можно подать жалобу на судью (и в отдельных случаях это нужно делать, чтобы навести порядок или прекратить злоупотребления), но суть в том, чтобы эту жалобу когда подал – проверили, правда? А не набросали 10 000 жалоб, которые нельзя проверить на подлинность. С декларированием так же.

– Олег Степанович, неприкасаемых нет?

– Расскажу показательную и яркую историю. Приходит к нам жалоба от мужчины, который является участником войны, о том, что президент не рассмотрел его обращение. Это дело прошло по всем инстанциям и дошло до Большой палаты Верховного суда. Обжалуются действия президента.

Обычно у нас больше проблем с прокурорами, которые сами практически никогда не дают ответы на обращения, а здесь человек просил, чтобы президент лично ответил на обращение.

У нас была длительная дискуссия по этому вопросу, но мы приняли решение, что на обращение ветерана войны должен отвечать в том числе и президент – лично. К чести президента, уже через неделю после принятия решения он предоставил ветерану ответ.

Да, это сложно, давать ответы на все обращения ветеранов войны, но это сейчас делается. Есть решения и человек получил ответ. Доволен ли он или нет – другой вопрос, но мы все наладили, и не только в этом вопросе.

Все руководители областных и районных администраций увидели, что президент отвечает, подписывает, и стали сами отвечать. А ведь важно для чего? Для того, что если где-то в районе, например, ветерану не ответили, то он имеет право обжаловать действия. А так уже нечего обжаловать. Ранее приходит, просит: землю дайте, а ему – придешь завтра. И человек ходил...

"Безосновательное промедление с восстановлением военных судов приводит к большим потерям"

– Вы затронули важную тему. Знаю, что вы полковник юстиции, много лет работали военным судьей. Как считаете, было ошибочным решение о ликвидации военных судов? Может ли гражданский суд объективно и профессионально принимать решения в этой сфере?

– Понятие "беспристрастный и независимый суд" как часть гарантии каждого человека на справедливый суд в смысле §1 статьи 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод требует от каждого цивилизованного государства создания такой системы правосудия, в которой судьи будут независимы, беспристрастны и компетентны.

Созданы ли, действуют ли в Украине компетентные суды по рассмотрению дел, связанных с боевыми действиями? Есть ли у нас судьи, которые в совершенстве разбираются в специфике военной службы, могут отличить "броник" от "тепловизора", или "трехсотого" от "аватара", или "муху" от "бурячка"? Не созданы и не действуют.

После того как военные суды были уничтожены в 2010 году, военная дисциплина и правопорядок в армии подверглись существенному негативному влиянию, ведь общим (гражданским) судам есть чем заниматься и без того, чтобы уехать в воинскую часть и провести там судебный процесс. Процесс, который бы показал неотвратимость наказания за пренебрежение правами сослуживцев, преступную халатность или превышение власти командиром.

По моему глубокому убеждению, отсутствие завершенной системы военной юстиции крайне негативно отражается на уровне воинской дисциплины в Вооруженных силах. Не менее больно, что права, свободы и интересы тех, кто стоит на страже независимости государства, тех, кто с оружием в руках защищает Родину, не обеспечиваются тем уровнем квалифицированной юридической защиты, которую способны оказать именно военные суды.

Военные суды во всех странах – это те суды, которые специализируются на военном праве и понимают особенности смерти на войне и от боевых действий.

– Но законодатель медлит с восстановлением военных судов.

– Да. Их создание требует времени, а безосновательное промедление с восстановлением военных судов приводит к большим человеческим и материальным потерям, сказывается на уровне воинской дисциплины и боеспособности армии.

А время в нашем случае – это жизнь, здоровье, безопасность и социальная защищенность тех, кто уже сегодня защищает наше мирное небо.