Полицейская "под прикрытием" оказалась лицом к лицу с террористом в Киеве. Интервью с участницей спецоперации

"Журналистом", который брал интервью у мужчины, захватившего отделение банка в центре Киева, оказалась руководитель столичной полиции диалога Виктория Азарова. "Под прикрытием" она находилась лицом к лицу с террористом.

Видео дня

С Викторией мы поговорили на следующий день после ЧП в бизнес-центре "Леонардо". На первый полушуточный вопрос: "Как спалось?" она с юмором ответила: "Конечно, замечательно!"

Азарова рассказала OBOZREVATEL, на что нужно идти ради спасения жизней и как ее встретили дома после такого "неординарного" дня.

– Виктория, день, когда произошел захват, стал для вас новым опытом за время службы или уже сталкивались с подобным?

– С кризисной коммуникацией напрямую непосредственных "столкновений" не было. Но я уже три года работаю "в толпе", с большим количеством людей, у которых тоже, скажем так, своя боль, свои требования. Безусловно, есть схожие моменты. Ситуации с захватом людей – это, конечно, очень серьезно, но и любая массовая акция может завершиться непредсказуемо.

– Вы были единственным сотрудником полиции, который глаза в глаза разговаривал вчера с террористом под видом журналистки. Вы сидели на стуле напротив. Такая ситуация для вас впервые? Ничего не дрогнуло? Все-таки была угроза взрыва.

– Да, для меня это первая подобная ситуация. Но я прекрасно понимала, куда иду, и была абсолютно спокойна. Понимала, что там может произойти и какие могут быть последствия. Но вместе со мной в захваченное отделение банка заходили и ваши коллеги — журналисты, и самое главное — там находилась женщина-заложница, которую нужно было освободить.

– Вы затронули важный момент. Люди обсуждали как сам факт захвата заложников и угрозу взрыва (и это понятно – резонансное событие), так и то, что под видом журналистов зашли правоохранители. Мнения сотрудников СМИ, опытных фотокорреспондентов, работающих на зарубежные агентства, разделились. Одни считают, что "прикрываться" журналистами недопустимо, что это дискредитация профессии и несет в дальнейшем определенные риски, другие – что уже 21 век, "все изменилось". А что думаете вы?

– Для того, чтобы спасти жизнь даже одного человека, нужно идти на любые договоренности. Мы же прекрасно понимаем, что такого рода преступники (не будем называть всех террористами, это преступники), как вчера в "Леонардо", идут на все, чтобы получить доступ к медийности, к огласке. Поэтому ради спасения жизни нужно идти на какие-то неординарные шаги.

– Сталкивались ли вы с ситуациями, когда гражданские (не обязательно журналисты) принимали непосредственное участие в подобных спецоперациях?

– Ранее – никогда.

– Виктория, я неоднократно слышала, как полицию диалога "в народе" называют переговорщиками. Большинству эта профессия знакома по американским фильмам.

– Полиция диалога – это не переговорщики, а люди, которые работают с конфликтами при проведении массовых мероприятий разного уровня. Спектр задействования очень широкий. Но они не являются переговорщиками и у них нет специальной подготовки.

Специальная подготовка есть у меня, ну и определенный жизненный опыт. С 2014 года я служила в зоне проведения Антитеррористической операции на востоке Украины и там были различные ситуации, на которые нужно было адекватно реагировать.

– Вы упомянули вашу подготовку? Какого рода?

– Проходила обучение, было большое количество тренингов. Удалось поработать и с американским довольно известным переговорщиком. Благодаря всему этому была получена такая квалификация.

– Виктория, вы считаете верным утверждение, что 99% конфликтов можно разрешить разговором?

– Уточню: не просто разговором, а проведением правильного диалога, правильной коммуникации. И даже не можно, а нужно разрешать конфликты таким образом. И своей работой мы это уже показали.

Несмотря на то, что происходит в нашей стране, на серьезный боевой конфликт на востоке и на количество людей, которые прошли эту зону боевого конфликта, а также на то, что выросло количество мирных акций протеста, в том числе и в Киеве, уровень конфликтности намного снизился.

– И последний вопрос. Когда вы пришли домой после участия в спецоперации по освобождению заложницы, что сказали вам родные?

– Мой взрослый сын произнес: "Мама, я же тебя просил, не нужно никуда лезть! Хотя просить тебя об этом бесполезно". Но мы с сыном прошли многое и он меня понимает.