Кто танцует Якоба Пройсса? Феномен или технология

7 июля в Киеве Якоб Пройсс очередной раз (и уже не бесплатно) продемонстрировал свою сагу о «донецких» и провел мастер-класс на тему: «Как нарезать документальные кадры, чтобы хватило на жизнь, или в розницу – всегда дороже». Это не первый его визит в нашу страну. И есть все основания считать, что не последний. Якоба теперь у нас будет много и хватит его на всех…

Впервые немецкий режиссер Якоб Пройсс показалсвой фильм «Иной Челси» на фестивале документального кино в Киеве в марте 2010. Фильм наделал много шума, потому что Донецк и «донецкие» выглядели в нем так, как выглядим мы все, если смотреть пристально и снимать нас постоянно. «Фишка» фильма именно в том, что так – жующими, пьющими, разглагольствующими, нищенствующими и роскошествующими – выглядели именно «донецкие». О «полтавских», скажем, было бы не так интересно и, наверное, не так смешно. Режиссер опасался, что фильм в Донецке показать не дадут, а «друзья вообще советовали ему не ехать, потому что страшно», но фильм показали и в Донецке, аккурат перед Пасхой. Герои картины пообщались с прессой. Режиссер дал многочисленные интервью.

В мае фильм «Иной Челси» снова приехал в Донецк – «по многочисленным просьбам трудящихся». И режиссер приехал тоже. И снова общался с прессой. И напросился на праздник футбольного клуба. И долго искал способ попадания на банкет по случаю юбилея. Но, погулявши вволю, празднование… осудил. Потому что он – человек с принципами. Есть-то он ест и пить – пьет, но душу не продает и барство – осуждает. Вот и здесь: осудил и отбыл в Киев. И снова показал фильм. И снова пообщался с прессой. И общается до сих пор.

Якоб Пройсс сегодня – почти фигура. Не ясно, правда, какого Олимпа. Он делает себе биографию – разоблачает и разоблачается сам, превращаясь из как будто режиссера в как будто эксперта, из как будто художника в как будто политика, из как будто европейца в настоящего «местного» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Надо признать, что Якоб Пройсс дождался в Украине настоящей славы. Но есть вопросы. Феномен он, например, или технология? И, если технология, то какая и чья? А если феномен, то нужен ли нам такой, если и своих в избытке?

О фильме

«Иной Челси» получил массу восторженных отзывов. И причины этому – не художественная ценность фильма, а Донецк и донецкие. На первоначальном этапе не восторгаться фильмом, не смеяться над всеми (!) его героями, не возмущаться контрастами означало признать, что ты «за донецких». «За донецких» сейчас быть неприлично. Надо быть против. Это и есть формула успеха фильма. «Иной Челси» хорош, потому что Донецк, как символ, в нем плох. На самом деле, фильм искренне средний. Не плохой, потому что плохое кино – это иногда тоже вызов и искусство. Чтобы сделать по-настоящему плохо, надо знать, как делать хорошо. Средний фильм – это школярство, ученичество, легкие аллюзии (чтобы не сказать «подворовывание») известных цитат и приемов.

Западному зрителю в фильме понравился ход с мультипликацией. Наш не обратил на это внимания. Мы знаем, откуда дровишки и любим «Пластилиновую ворону». Западный зритель, вероятно, считает, что Якоб сделал открытие. Мы же с легким сердцем простили ему эту цитату из всеми любимой классики.

Второй прием, тоже рассчитанный на западного зрителя, «зашел» в «Иной Челси» прямиком из «Бриллиантовой руки». «Нью-Йорк – город контрастов. – Но я не был в Нью-Йорке. – А где вы были? – В Стамбуле. – Какая разница? Прочтете лекцию «Стамбул город контрастов». Конечно, начинающий немецкий режиссер ничего не знает ни о советском кинематографе, ни о его широкой и смешной пропагандисткой машине. Но ход верный. «… - город контрастов». Западному зрителю все равно. Он может вставить на место троеточия любое название. Он именно так и представляет себе Украину.

Двух неловких приемов, любовно перенесенных (из незнания или, напротив, из глубокого уважения) из советского прошлого, для полноценного зрительского успеха все-таки мало. Поэтому местами мелькает то человек с бревном (для западного зрителя – намек на Христа, для нашего – больше похоже на анекдот о Ленине и субботнике), то цитаты из Кустурицы – праздничные пения пьяных шахтеров, недавно посетивших кладбище... Но все это вместе взятое не работает. Поэтому возникает назидательный закадровый текст и то, что в украинских СМИ было названо иронией. Закадровый текст – это, вероятно, от беспомощности и отсутствия иных художественных приемов. «Если надо объяснять, то не надо объяснять», - говорила Зинаида Гиппиус. Авторское говорение – это всегда немножко пропаганда. Это то самое ученичество, которым грешит «Иной Челси».

Что же касается «мягкой иронии», то ее нет в фильме в избытке. В избытке – сытая насмешка бюргера, который приглашает других бюргеров посмеяться над дикарями и удивиться «их нравам». Фильм, безусловно, технологичен политически: режиссеру удалось почувствовать момент и понять, что власть в Украине будет меняться, а отсюда Донецк как символ будет очень интересен и востребован как раз не западными, а украинскими зрителями. А может, и не почувствовать, а просто просчитать. Холодная голова, хорошая работа профессиональных аналитиков, четкое стратегическое прогнозирование. Возможно, все это позволило команде, работающей с Якобом Пройссом, уже в 2007 году не только понять, что власть в Украине будет меняться, но и определить Донецк и «донецких» как бесспорный источник разрушения оранжевых иллюзий. И вокруг обозначенной цели педантично выстроить различные комбинации. Отсюда и восемьдесят отснятых часов, смонтировать которые можно было бы и так, и этак. Но никакая политтехнологичность не может сделать «ножку маленькой, а сердце – большим».

Фильм смонтирован расчетливо, а не художественно-интуитивно. Правильно, а потому вторично. Одной краской, а потому, конечно, без творческих открытий. В нем нет напряжения таланта и ошибок Мастера. Он не страшный для власти и не нужный для оппозиции. Пожалуй, его трудно будет продать. Особенно теперь, когда добрые, но не очень законопослушные граждане выложили кино в Интернете.

Нестыковки

А вот Якоб «продается» хорошо. И за «время пути» он очень активно подрастает. В марте фильм «Иной Челси» рекламировался как «дебют молодого немецкого режиссера», в июне Якоб Пройсс – уже маститый тридцатишестилетний автор трех(!) документальных фильмов. Такими темпами к зиме он станет классиком мирового кино. Особенно, если узнает, кто такая Милла Йовович. Пока, к сожалению, с ее творчеством художник не знаком. Ну разве не «местный»? Чукча не читатель, чукча – писатель. То есть, конечно, режиссер.

Для усиления своего присутствия в Украине Якоб постоянно повышает градус своих показаний, «торгуя» информацией, не вошедшей в окончательную версию фильма. Причем, в марте он говорит, что купюры, сделанные по просьбе героя К., – несущественны. В мае он цитирует их как Откровение от Иоанна и обещает включить в СД- версию картины, а июле – уже привозит нарезанные кусочки из «невошедшего». Тут много вопросов. Если изменения принципиальны, то зачем режиссер с убеждениями соглашается на них? Если не принципиальны, то зачем о них так много говорить? И от чего зависит скорость, с которой меняются убеждения документалиста? От какой суммы, от какого человека, от какого ветра или гормона? И насколько это вообще прилично: сначала убирать что-то из фильма (интервью), а затем доставать это убранное из мусорной корзины? Или вот еще что: почему одному герою немецкий фильммэйкер дал возможность убрать «несущественные детали», а другим героям – нет? Может быть, простым шахтерам тоже было что-то неприятно? Или простые шахтеры – дураки и быдло? И при случае в суд не подадут? А потому: плюнуть и выставить их клоунами – милое дело.

Или такое (о чем помнит Google, но не помнит Яша П.): в марте немецкий артист с абсолютным пониманием говорит о том, что его герой К. интересовался правами на фильм в контексте того, кому они принадлежат и не будут ли они выкуплены оппонентами для какой-нибудь дискредитирующей кампании. В мае тот же самый артист Якоб Пройсс выступает совсем с другой интерпретацией: герой хотел выкупить права на фильм, чтобы его спрятать. Ну и когда гражданин Пройсс говорил правду? И говорил ли вообще? Между тем, нельзя не признать, что немец быстро превратился в непререкаемый, а, главное, не подлежащий проверке авторитет.

Его постоянные «мессиджи» из «неизданного» мгновенно становятся заголовками новостей. В ход идет все: товарищ Пройсс пересказывает свои застольные беседы с героями.«Шахтеры больше боялись, что их снимают пьяными, а не того, что они говорят». Именно поэтому добрый друг Яша П. и показал их именно пьяными. Но вопрос в другом: шахтеры точно это говорили? Точно боялись? Впрочем, кому интересны эти шахтеры, если сам Якоб так сказал. Принцип «а еще он назвал тебя желтым земляным червяком» прочно вошел в практику позиционирования нового майора Мельниченко. Примерно раз в неделю в украинские СМИ поступают интерпретации Пройсса из «неизданного» или «услышанного» от героя К. Но вопрос о том, действительно ли герой К. так сказал и есть ли запись этого разговора? А если есть запись, то насколько законна она и давал ли герой К. согласие на эту запись и ее последующее обнародование – ни у кого не возникает.

Более того, ни шахтеров, ни героя К. никто даже не просит прокомментировать нашего «Заратустру». Он – в удачном образе чеховского интеллигента – прав априори. Потому что он – не из Донецка, а из Европы. Учитывая нарастающую силу посланий мессира Якоба, в следующих сериях разоблачений можно будет услышать, что герой К. поджег рейхстаг, отравил Ющенко и в прошлой жизни убил Кеннеди. И, главное дело, все это немедленно – без проверок и комментариев «пострадавшей» стороны – попадет в СМИ. Ну и чем не майор Мельниченко?

Кто танцует Якоба Пройсса

Надо признать, что версий столь странного феномена может быть сколько угодно. Самая простая: нужно продать фильм. Человеку уже 36. С его слов мы знаем, что учился и на юриста, и на знатока Европы, но в этих направлениях карьера как-то не задалась, а жить – надо. И по возможности – хорошо. Дальше все просто: чем больше скандал, тем выше шансы продать весьма посредственный фильм за очень неплохие деньги. Если шанс есть, а публика, извините, дура, то почему бы и не постараться?

Мелькала и другая версия, от которой Яша П. открещивается как черт от ладана: дескать, немецкий технолог занимается продвижением имиджа героя К. Основания у версии слабые, но есть. Потому что мы все хотим Истории. Американской мечты: из грязи в князи, от плохого к хорошему, через тернии к звездам. Если разобраться, то ничего запредельного в том, что инкриминирует Яша П. герою К., нет. Все мы так или иначе «рассматриваем на работе шторы». Просто шторы у всех разные – у кого социальные сети, у кого – поиск горящих путевок. В общем, есть такой момент…

Сегодня стараниями технолога П. герой К. – условно плохой. Но стоит только ему совершить пару хороших поступков, и он, знаете ли, заблестит. И каждый подумает: «Гляди-ка, был вот такой мажор, а стал – настоящий человек». Слабость этой версии в том, что надо быть настоящим мазохистом, чтобы закрутить такую интригу. Герой К. на мазохиста не похож. Но версия «Иной Челси как технология» от этого не перестает быть продуктивной.

Вопрос заключается в том, за чей счет этот банкет. Потому что надо приезжать в Украину, надо здесь жить, питаться, арендовать кинозалы. Кто за все это платит? Фонды? Украинские друзья Якоба? А зачем они тратят деньги? Ответ «из любви к искусству» не годится по причине отсутствия оного. Значит, есть интерес? Какой? У кого? Это может быть интерес по дискредитации героя К. Но для такой масштабной акции К. все-таки фигура незначительная. Хотя этих «донецких» разве поймешь? Богатых и вдохновенных людей среди них много, и герой К. вполне мог насолить этим творческим нуворишам по «самое не балуйся». И вот – получает.

Но может быть и более масштабная история. И саморазоблачения Якоба Пройсса дают пищу для настоящей шпионской саги. Якоб, кстати, часто говорит о том, что он – не шпион. Его никто не спрашивает, а он говорит: «Не шпион я, люди добрые. От чистого сердца приехал в Донецк снимать фильм о паркуре…» А снял о социальных контрастах. Нет, ну наш человек, местный: «шел на Одессу, а вышел к Херсону».

А в «Херсоне» уже начал отрабатывать пикантную задумку, смысл которой – проверить украинское общество на легковерие. Или, говоря политтехнологическим языком, создать канал для вброса информации. Это непростая работа. Тут нужна осторожность, этапность, создание уникального личного имиджа, контроль над интересами публики, прогнозирование политической ситуации в Украине, скрупулезный выбор времени и места появления, выстраивание особых, доверительных отношений с журналистами, систематическое медийное присутствие, яркость в подаче материалов. И надо признать, что с этой работой херр Пройсс справляется куда лучше, чем с режиссерской.

Мессидж за мессиджем, и каждый следующий противоречит предыдущему. И все работает! И никто ничего не проверяет! Главное, просто вовремя цитировать Лермонтова. Ну и быть, конечно, европейцем. Через полгода-год канал имени Якоба Пройсса сможет влить в украинское общество любую информацию. Потому что он – надежный и интеллигентный источник. И у него очень болит за нас душа.

Всё это кропотливая, долговременная и затратная стратегия. И есть вопрос: кто бы мог за нее платить? Платить дорого и годами, унавоживая Яшу как любимую клумбу? Между тем, оплачивать такую стратегию могут те, кто понимают ценность информации в современном мире. Такие «пониматели», безусловно, есть и в России, где Яша П. провел лучшие годы, и в Европе, где он учился и рос, и в США, фонды которых поддерживали артиста в создании фильма. Наверное, есть они и в Украине.

Надо признать: если «канал» сделан качественно, то его всегда можно продать. Так что стратегия хоть и затратная, но в будущем – очень хорошо окупаемая. Так почему бы и нет?... Не исключено, конечно, что маститый немецкий классик документального кино просто работает на себя. В конце концов, именно так – из густой смеси «ничего» и мелькания в СМИ рождается Эксперт. Говорящая голова. Директор института украино-европейских студий, почетный председатель партии «Европейская люстрация». И прочая, прочая, прочая…

Если эта последняя гипотеза верна, то Я. Пройсс – таки феномен. И скоро он заменит Затулина, Рара, Маркова и всех прочих «друзей Украины». Потому что он нас любит. Только сильно много врет.