Видео дня
В кремлевских застенках: как содержат украинца Сущенко в Лефортовском СИЗО
Российская общественная наблюдательная комиссия посетила следственный изолятор Лефортово в Москве, где ознакомилась с условиями содержания ряда известных заключенных. Одним из тех, в чьей камере побывала ОНК, стал украинский журналист Роман Сущенко, обвиняемый российскими властями в шпионаже. Предлагаем вашему вниманию фрагмент репортажа журналиста "Новой газеты", где речь идет о посещении украинца.
Эта осень крайне плохо сказывается на здоровье изолятора "Лефортово". Уже давно известно, что изолятор этот болен. Но нынешнее осеннее обострение протекает особенно тяжело. Крики, нервные срывы, хамство, запреты. Именитые заключенные, высокопоставленные сотрудники "Лефортова" и члены ОНК — в диалогах на лефортовском централе, на территории "взбесившегося принтера"
О запретах стоит сказать отдельно. "Лефортово" славится изощренной экзогамией. Этот изолятор как "взбесившийся принтер" пенитенциарной системы. Вот, например, одно из последних "нельзя": членам ОНК здесь решили запретить беседовать с заключенными в камерах. Разговоры позволительны только индивидуально и в отдельных помещениях. Спрашиваем начальников "Лефортова": "Где это написано?" — "Мы так трактуем закон об общественном контроле. Есть мнение…" — отвечают нам сотрудники ФСИН. — "Ну прямо как во времена СССР: есть мнение. Нас мнение не интересует. ОНК работает не по мнению, а по закону", — ответили члены ОНК.
Действующие лица:
Виктор Шкарин, заместитель начальника СИЗО-2 "Лефортово", ФСИН РФ
Николай Иванов, заместитель начальника по режиму СИЗО-2 "Лефортово", ФСИН РФ
Роман Сущенко, украинский журналист, обвиняется в шпионаже (ст. 276 УК РФ)
Задержанный 30 сентября украинский журналист Роман Сущенко по-прежнему находится в карантинной камере. В помещении полнейший аскетизм. Из посуды: металлическая тарелка, ложка, кружка. Три книги: Булгаков, Пикуль и русско-французский словарь. Несколько листов бумаги и ручка. "Ручку мне выдают утром, а вечером забирают. Ночью приходят какие-то мысли, хочется записать, да нечем", — говорит Роман.
Члены ОНК: Давайте мы оставим вам свою ручку.
Иванов: Нет, нельзя. Не положено. Через бюро передач.
Члены ОНК: Что вам нужно передать из личных вещей?
Сущенко: Вот список вещей, которые у меня здесь забрали (протягивает листок с описью).
Иванов: Нет, нельзя, не положено. Вы не можете это читать. Это считается перепиской между заключенными и членами ОНК.
Члены ОНК: То есть я не могу прочитать опись забранных вещей в изоляторе?
Иванов: Нет, не можете. Мы расцениваем это как переписку. А переписка только через цензуру.
После "прожарки", как здесь называют санобработку, Сущенко наконец-то вернули личные вещи. Но забрали казенные. То есть сменной одежды у заключенного нет. Просим вернуть тюремную одежду, чтобы было во что переодеться. "Не положено", — отвечают сотрудники.
Роман диктует короткий список самых нужных вещей. Просит этот список передать родственникам. Но сотрудники изолятора запрещают заключенному сказать номер телефона родственников, поэтому список мы отправили адвокату Романа Марку Фейгину. Надеюсь, адвокат уже сделал передачу и положил деньги на счет, чтобы Сущенко через интернет-магазин мог купить себе самое необходимое, например, воду.
Сущенко: Воду из-под крана я не пью. Два раза в день, когда здесь разносят еду, то спрашивают: "Чай? Кипяток?" Я беру чай. Чай сладкий. Все-таки для работы мозга нужна глюкоза. Поэтому выбираю чай.
Члены ОНК: А воду вам не дают?
Сущенко: Нет. Я же чай беру.
Члены ОНК: Помимо чая, вам положена вода, притом столько, сколько вы хотите.
Иванов: Не вода, а кипяток.
Сущенко: Хорошо, что вы пришли. Я хоть теперь знаю, что мне и вода положена. Мне ведь до этого никто не объяснил.
Члены ОНК: А консул к вам приходил?
Шкарин: Это не относится к условиям содержания.
Члены ОНК: Это относится к правам человека.
Шкарин: Это не относится к правам заключенного.
Члены ОНК: А что, этот заключенный поражен в правах?
Шкарин: Нет, не поражен.
Сущенко: Нет, консул не приходил.
Читайте: Объявление обвинения Сущенко: МИД Украины выразило протест
Спрашиваем Романа, оказывалось ли на него физическое давление. Сущенко говорит, что нет. Но в первые сутки было психологическое давление. И еще в эти первые сутки ему не давали ни еды, ни воды. А первый раз после задержания его покормили в "Лефортове".
Сущенко: Когда меня везли на суд, ребята, которые меня задерживали, голодные были, злые, невыспавшиеся. Они заехали по дороге в Макдоналдс, купили еды.
Члены ОНК: Вам не предложили?
Сущенко: Нет, мне не предложили. Да я не в обиде. За все эти дни я похудел уже килограммов на шесть, но это не важно.
Члены ОНК: Роман, вам выдали гигиенический набор?
Сущенко: Да. Сказали, что рулон туалетной бумаги на месяц. Экономлю.
Иванов: В месяц полагается 25 метров туалетной бумаги (то есть 0,8 метра в день. —Е. М.).
Члены ОНК: А если туалетная бумага закончится раньше, то что делать?
Иванов: Он может написать заявление. Мы его рассмотрим (видимо, в течение 30 дней, как рассматриваются все письменные заявления в СИЗО "Лефортово. — Е.М.).
Шкарин: И заметьте, никакой дискриминации: мы всем предоставляем одинаковое количество туалетной бумаги — и гражданам России, и гражданам других государств.
Члены ОНК: Роман, а зубную пасту вам выдали?
Сущенко: Зубной порошок дали.
Шкарин: Вот он — порошок (берет с полки небольшую пластиковую коробочку с зеленой наклейкой "Мятный")! 140 граммов здесь.
Иванов: Порошка положено 30 граммов в месяц.
Члены ОНК: То есть эта коробочка на пять месяцев? А если раньше закончится?
Иванов: Не закончится. Главное, чтобы не просыпал.
Члены ОНК: А если просыплет?
Иванов: Соберет.