В обычной жизни смертей больше, чем на фронте - легенда АТО
О погибших на фронте друзьях, вере в Бога, трудностях при возвращении домой и многом другом читайте во второй части интервью "Обозревателя" с легендарным киборгом, командиром боевой роты, которая защищала донецкий аэропорт, Андреем Шараскиным "Богемой".
Первую часть интервью читайте здесь.
- У вас не возникает сейчас желания вернуться на войну?
- Мы и так далеко не отходим. У нас двойное подчинение. С одной стороны, связывается председатель правления нашей общественной организации, а с другой – один из руководителей штаба нашей украинской добровольческой армии, поэтому мы постоянно в курсе дел на фронте.
Читайте: Оборона донецкого аэропорта: "киборг" опубликовал раритетное видео
Встречаемся с бойцами на ротации, а через несколько недель едем туда. Есть ребята, которые за время в моем подчинении выросли в потрясающих командиров. Это воины, я просто не дотягиваю до них. Есть несколько просто крутых бойцов. Двойное подчинение предполагает, что как только на фронте происходит обострение, мы четко знаем, какое подразделение и на какую позицию нужно отправить.
- Как много собратьев вы потеряли в ходе войны?
- Относительно цифры, которую назвали как-то руководители центра, у нас за все время, кажется, было 89 человек. Сейчас же – сто человек без одного. Только в прошлом месяце мы потеряли четырех человек.
Это очень много. Некоторых ребят я даже не знал лично. А с другими мы с самого начала вместе закалялись в 2014 году.
Читайте: От расстрела на Майдане меня фактически спасла дочь - звезда "Киборгов"
А летом 2015 года мы все потеряли очень близкого нам "Дождика" – Геннадия Дощенко. Попался на контрснайпинге, пуля сразу его убила. Вот тогда летом на похоронах меня просто "порвало". Все же люди.
Мы провожали своих собратьев и дальше шли работать. Может быть, это нормально, что смерть стала чем-то обыденным... Я не забуду, как после похорон "Дождика" его мама взяла меня за руку и начала целовать. Меня так "накрыло", как никогда в жизни.
Нам нужно что-то делать, чтобы это не повторялось (со слезами на глазах).
- Из аэропорта вы часто звонили к дочери?
- Нет-нет. Я же не железный. Ну куда это годится?
- Так можно было и "раскиснуть"?
- Наоборот. Выжили – круто, ну а не выжили... Каждый человек выходит из дома и может не вернуться. Машина, несчастный случай, придурки, состояние здоровья, дороги, гололед.
В обычной жизни смертей в разы больше, чем на фронте, но там ты готов к этому, потому что если нет – это очень печально. Тогда начинается: "Нет, мне надо домой, кредит закрыть, еще что-то".
- Как найти в себе эту силу?
- Понятия не имею. Это уже к профессионалам, которые этим постоянно занимаются. Я счастлив, что нам повезло выжить.
- Такие события меняют мировоззрение?
- Ну, если ты четко знаешь, что потом можешь никого из близких людей не встретить, то…
- Солдаты на фронте начинали верить в Бога? Там ведь присутствовали капелланы?
- В батальоне были. Для меня в свое время стал открытием наш капеллан Максим Железняк, который говорил, что воевать надо с любовью: к своим детям, к семье. Главное, чтобы не было ненависти в сердце. Это очень здорово.
Читайте: "За все ответите!" Сеть взволновало душераздирающее видео прощания с бойцом АТО
- После возвращения с войны у вас в сердце не было обиды из-за того, что кто-то не понимает, чем бойцы жертвуют ради Украины?
- Конечно, тебя это гложет. Но и с этим надо работать, потому что такое поведение людей –это нормально. Все ведь зависит от моральных и внутренних установок человека. Можно и хорошо погулять и слетать куда-то, посмотреть – это нормально.
Когда обида живет с тобой постоянно, то это уже печаль. Тогда надо обращаться к специалистам, или к собратьям, которые уже прошли курс преодоления психологической травмы.
- Без таких курсов трудно адаптироваться к нормальной жизни?
- Это как проводник в незнакомом городе. Если у человека не было раньше тяжелой психотравмы, на психологических курсах он понимает, что не один такой. Таков мир, и есть варианты: работать, жить с этим. Тогда ты понимаешь, что люди сталкиваются со страшными вещами, но живут дальше. Вот вопрос: что им помогало, что поддерживало?
- А можно после такой травмы восстановиться самостоятельно?
- Вы знаете, кажется в Германии, провели исследования, и оказалось, что наша кухонная терапия: "сели, по душам поговорили и выговорились" - тоже очень хорошо работает. Вопрос в том, чтобы не держать этого в себе. Когда ты выговариваешься, то уже прорабатываешь травму.
- Доченька вас поддерживает?
- Это мой суперпомощник (улыбаясь).
- В школе знают, что ее отец - "киборг"?
- О, я не знаю (смеется).