Звільнення від ілюзій: як талановитий режисер і батько-одинак став "терористом"

Известный российский кинокритик, радиоведущий и журналист Антон Долин объяснил, как дело крымского режиссера Олега Сенцова, приговоренного к 20 годам лишения свободы, относится к кинематографу и почему оно касается всех.

Відео дня

25 августа 2015 года суд под председательством Сергея Михайлюка признал виновными режиссера Олега Сенцова и анархиста Александра Кольченко, обвиняемых в терроризме. Прокурор требовал для Сенцова 23, а для Кольченко — 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Защита требовала признать Сенцова полностью невиновным, а Кольченко, бывшего соучастником и свидетелем поджогов (в результате чего не было ни жертв, ни значительных повреждений), считать не террористом, а хулиганом. Тем не менее суд согласился с доводами обвинения, приговорив Сенцова к двадцати, а Кольченко к десяти годам. На этом завершился, безусловно, исторический процесс, пишет "Афиша-Воздух".

О деле Сенцова и Кольченко напишут много умных квалифицированных текстов, которые решительно ничего не изменят. Всем желающим сформировать собственное мнение хочется порекомендовать прочесть подробное описание процесса — хотя бы на сайте "Медиазона" (трудно себе представить, что после этого кто угодно — кроме судей и прокурора, конечно, — уверует в виновность осужденных по вменяемым им статьям). Автор этого текста не юрист и не правозащитник, а всего лишь кинокритик. Поэтому уместно будет начать с кино.

Как известно, в США — фильмы которых, как бы мы ни относились к самому государству, смотрит весь мир, и мы в первых рядах, — существует давний уважаемый жанр: судебная драма. В России таких раз-два и обчелся. Классика судебного кино — "12 разгневанных мужчин", старинный фильм Сидни Люмета о том, как присяжные в закрытой комнате постепенно приходят от уверенности в виновности незнакомого им человека к сомнению; этого сомнения (а вовсе не чудесного раскрытия преступления) оказывается достаточно, чтобы проголосовать за его освобождение. Российская версия той картины — "12" Никиты Михалкова, где сохранена общая коллизия, но совершенно другая развязка. Здесь присяжные ведут свое, параллельное расследование, находят виноватого, но после этого решают, что невиновному безопасней посидеть, чтобы не отомстили. В общем, вершат свою "справедливость", устанавливая "правду", осуществляя "милосердие". Набор абстрактных субъективных понятий, которые определяют в России от века судьбу человека — вне зависимости от законов.

С Сенцовым — именно такая история. Разбираться никому неохота; кажется, включая суд: например, заявление ключевого свидетеля о том, что его признания были выбиты под пытками, решили попросту не учитывать при рассмотрении дела. Потому что главное — "нашего" судят или "чужого". В зависимости от этого и сторонние наблюдатели, не вдаваясь в детали, решают для себя, виноват Сенцов или нет. Если они считают, что "Крым наш", в смысле российский, то уроженец Крыма Сенцов, бывший участник Автомайдана, отказавшийся от гражданства РФ, точно "чужой". Следовательно, осудили его правильно: допустим, он не руководил террористами, но ведь мог бы! Да и те, кто стоит на противоположных позициях, сразу записывают Сенцова в герои-мученики антироссийского сопротивления. Он, безусловно, проявляет недюжинную стойкость, но все-таки главное не то, что он за Майдан и против Путина. И не то, что он отец-одиночка, у одного из детей которого диагностирован аутизм. И не то, что он талантливый режиссер, участвовавший в Роттердамском фестивале. Главное — то, что вина Сенцова не доказана. Он не только не террорист, но даже не хулиган, а просто несогласный.

Фотография: РИА "Новости"

Вот одна из незначительных — но знаменательных — деталей этого процесса. Следователи приобщили к делу два DVD-диска, изъятых при обыске в квартире Сенцова (других опасных предметов там не обнаружили): немецкую архивную картину "Третий Рейх в цвете", показанную по телевидению в большинстве стран и открыто доступную на ютьюбе, и, не поверите,"Обыкновенный фашизм" Михаила Ромма. Это они считали косвенным доказательством симпатий обвиняемого к фашистской идеологии. Мне, на правах эксперта, предлагалось доказать суду, что вообще-то, с высокой долей вероятности, наличие двух таких картин на твоей полке свидетельствует об обратном. По итогу обсуждения судья решил исключить изъятые фильмы из материалов дела. Восторжествовал здравый смысл? Вряд ли. Скорее просто сообразили вовремя, что чрезмерный гротеск делу только повредит. Если на таком хлипком основании человека причисляют к террористам и фашистам, даже ребенок в это не поверит.

Кино — при чем оно тут вообще? Так рассуждают и заведомые обвинители Сенцова, материалов дела не читавшие. "Зачем режиссеры за него вступаются, тоже мне адвокаты!", "Не пиар ли это все?" и, наконец, коронное "А вы вообще его фильмы видели?". Конечно, при таком уровне разговора бессмысленно рассказывать о цеховой солидарности. Но даже и в той логике, согласно которой каждый сам за себя, а "суд разберется", лишь слепой не увидит в деле Сенцова показательный процесс. Идеологически он не менее важен, чем процесс Pussy Riot или "Болотное дело". Первый показывал, что церковь и государство в России едины и полновластны, а любой покусившийся на их авторитет будет наказан беспощадно — хотя бы даже для этого пришлось стряхнуть пыль с постановлений Трулльского собора. Второй — что даже рядовой, ни в чем не провинившийся участник гражданского протеста может оказаться в жерновах машины возмездия. О чем дело Сенцова? О том, что главные "враги народа" — политические оппоненты, несогласные, "пятая колонна". Не с активистами-поджигателями воюет государство в первую очередь (напомню, таковым дали по семь лет, хотя их непосредственное участие в поджогах было доказано и признано), а с интеллигентами, людьми творческих профессий.

Человек с "Обыкновенным фашизмом" Ромма опасней, чем человек с гранатой, выходит так. Приговор Сенцову — саморазоблачительное признание. Трудно не вспомнить слова Суслова, сказанные Ромму после просмотра его великой антифашистской ленты: "За что вы нас так не любите?"

Пожалуй, и о единственном фильме самого Сенцова — "Гамер" — надо написать напоследок. Это действительно замечательная картина. Никакого отношения к политике она не имеет, но ее центральная мысль пугающе актуальна. Главный герой, тинейджер по имени Леша, живет в мире компьютерных игр, где он герой и чемпион. Счастья, гармонии или даже обычного покоя это ему не дает — даже наоборот. "Гамер", снятый за копейки с непрофессиональными актерами, говорит о том, как опасна и пуста любая придуманная реальность. Та, к примеру, где обитают российские режиссеры. Ведь все их недюжинные бюджеты идут на формирование альтернативных, утешительно-гармоничных миров, похожих на те, где живет каждый из нас. "Гамер" — фильм об освобождении от иллюзий. Процесс Сенцова, в котором он сам стал главным героем, а режиссерами — совсем другие люди, тоже должен освободить от иллюзий тех, у кого они до сих пор оставались. А еще показать, как себя ведет даже в безвыходной ситуации внутренне свободный человек. Даже в своем последнем слове он говорит не о себе самом — только о тех, кто к нему прислушается. Их он призывает не бояться.

Да, именно так. Отправленный в колонию строгого режима на двадцать лет Сенцов на самом деле свободен. Это нам всем здесь век свободы не видать.