Россия будет выходить с Донбасса, бросая все, а Крым покинет с голодными бунтами, – Грымчак

Президент Украины Владимир Зеленский не называет Россию страной-агрессором из-за "заблуждения", навязанного самой РФ. Если ему не удастся вернуть оккупированную часть Донбасса, на второй президентский срок он может не рассчитывать.

Об этом и другом в программе "Острый вопрос" на телеканале Obozrevatel TV рассказал экс-заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий Юрий Грымчак.

– Какие ассоциации у вас вызывает слово "примирение"?

– В данном случае оно невозможно. В нашем контексте – это давайте примиримся с агрессором. Идет война с Российской Федерацией. Причем, она началась не 20 февраля 2014-го. Видимо, она продолжается с начала существования России, если не раньше.

– Как вы относитесь к платформе примирения?

– Я думаю, что это нежизнеспособная идея. От слова "вообще".

– Почему Зеленский так боится назвать Путина агрессором? Почему заигрывает с ним?

– Честно говоря, для меня это большой вопрос. Возможно, правы те, кто говорят, что причина в заблуждении. Все же были какие-то встречи, что-то обещали, и после этого уже становится навязчивой идеей – не называть Россию агрессором.

– Кто ее навязывает?

– Мне кажется, что именно Российская Федерация. Были обещания: мы обменяем всех заложников до Нового года. Сегодня у нас 7-й месяц. Всех не поменяли и фактически все затихло. И даже больше – начали минировать те позиции, которые были освобождены во время так называемого разведения, там, где отошли наши войска. У нас каждый день есть раненые, есть погибшие. Причем все это идет на увеличение, так что...

В этой ситуации то, что главнокомандующий не признает войну с Россией, а выходит именно так, мне кажется, – это большая проблема.

– Вы согласны, что Зеленский боится назвать Путина агрессором?

– Думаю, что он боится, так как это может осложнить переговоры об освобождении. Я пытаюсь поставить себя на его место. Возможно, для того, чтобы обменять людей, придерживается этого. Но мне кажется, что он больше теряет.

– Чем в перспективе может получить.

– Да.

– Почему до сих пор не вернули Донбасс?

– Потому что Российская Федерация до сих пор держит там и войска, и технику, и наемников. Фактически на сегодняшний день все более или менее серьезные вопросы решаются только россиянами. Так, как это и должно быть на оккупированных территориях.

– Но есть санкции, есть Минские соглашения, в которых прописан отвод войск. Есть даже официальная позиция Кремля – "их там нет". Почему же до сих пор нет сдвигов в разведении?

– Сказать, что Украина чего-то не делает, я не могу. Пять лет предыдущей власти и этот год, который прошел. Говорить, что мы не выполняем первый пункт – прекращение огня – это ерунда. У нас погибшие, у нас раненые. И, насколько я понимаю, у нас даже не всегда отвечают на огонь, который ведется с той стороны именно российскими оккупантами.

Мне кажется, что мир все-таки подходит к какому-то переломному моменту. Если еще года 2 назад у России была возможность уйти из ОРДЛО, более или менее сохранив лицо, то теперь, видимо, такого не будет. Будут выходить, бросая все на свете.

– Когда уже партизанские движения на Донбассе проявят себя в полной мере? Они там хотя бы есть?

– Партизаны есть. На Донбассе нет лесов, где могли бы скрываться партизаны. Скорее, это не партизаны, а подпольщики. И у меня были люди на той территории, которые передавали данные. Как я понимаю, до сих пор есть люди, которые работают.

Но мы должны понимать, что сегодня все гораздо сложнее, чем во время даже Второй мировой войны. Потому что есть видеокамеры, мобильные телефоны, целый комплекс мероприятий, как просчитывать, кто, где, когда.

Но такие люди существуют. Время от времени те события, которые происходят на территории Донецкой и Луганской областей, говорят о том, что сопротивление все равно есть.

– Насколько оно может быть мощным? Может ли это быть движущая сила освобождения Донбасса?

– Нет. Я объясню. Когда Гиркин захватил Славянск, на второй или третий день был митинг, достаточно много людей вышло. Они требовали, чтобы он ушел оттуда. Этот митинг закончился тем, что люди с оружием начали просто стрелять. Правда, не по людям, а над головами. И после этого никаких митингов протеста уже никогда не проводилось.

Поэтому даже те люди, которые выступали за, условно говоря, "Путин введи войска", закончат где-то "на подвалах". Не думаю, что сейчас там возможно какое-то массовое движение.

– Зеленский вернет оккупированные территории или сделает только хуже?

– Исходя из объективных данных – вряд ли вернет. Но бывают моменты, так складываются обстоятельства, что это можно было бы сделать.

– Окно возможностей?

– Да. Если у него будет окно возможностей, возможно, он останется еще на один срок.

– Если вернет Донбасс?

– Да.

– А если нет, то, скорее всего, второго срока ему не видать?

– Я не вижу оснований сегодня даже рассуждать о втором сроке, хотя такой вброс уже сделали. Если смотришь на происходящее в стране – бюджеты, огромное количество протестов под Офисом президента, на улицах, увеличение количества недовольных...

– Но уровень поддержки Зеленского еще достаточно высок.

– Во-первых, есть люди, которым, что бы ни происходило – все хорошо. Есть процент людей, которые будут голосовать за любую власть, лишь бы хуже не было. Что касается поддержки Зеленского, то мне кажется, что достаточно большое количество людей просто само себе не может признаться, что это была ошибка.

– Что нам делать с "Минском"? Отказаться нельзя продолжить. Где ставить запятую?

– Отказаться нельзя. Продолжать надо. Но если есть желание, нынешняя власть может попытаться создать что-то свое. Но, насколько я понимаю, на сегодняшний день Российская Федерация категорически против.

Когда в 2014 году начались первые крики о зраде, я говорил: благодаря Минским договоренностям нам удалось посадить за стол переговоров Российскую Федерацию. Трехсторонняя группа – Украина, Россия, ОБСЕ. Любые попытки Украины выйти из этого формата – это фактически дать индульгенцию России.

– Помните, что говорил Зеленский? Если минский формат не даст результатов в течение года, он может от него отказаться. Осталось где-то полгода от этого заявления.

– Знаете, президент Зеленский так многое говорил и обещал... Что такое "план В"?

– Говорили, есть 4 плана.

– Я бы хотел увидеть хотя бы один. Если Украина отказывается от Минских договоренностей, РФ автоматически выходит на Европейский Союз и говорит: они отказались, так почему вы нас подводите под санкции? Здесь все не так просто, как в сериале "Слуга народа". Все гораздо сложнее.

– О Крыме можно забыть, пока Путин жив?

– Вопрос не столько в Путине – жив он или мертв. Вопрос в том, что Российская Федерация покинет Крым в тот момент, когда настанут голодные бунты на территории РФ и будут такие условия, что получение очередного гуманитарного груза окажется гораздо важнее, чем наличие или отсутствие Крыма в сознании граждан.

Я вижу, что большинство россиян начинают неодобрительно отзываться о том, что Крым у них вообще есть. У патриотического угара есть своя аудитория, но холодильник имеет интересную способность побеждать.

– Россияне уже сопоставляют: "Крым вернулся в родную гавань" и "жить стало хуже"?

– Они еще не сопоставляют, но Советский Союз тоже не сопоставлял пребывание войск в Афганистане и ухудшение своего состояния. Но наступил определенный момент и из Афганистана вышли. Затем прошло еще 2 года, и войска вышли и из Венгрии, и из Чехословакии, и из Германии. Потому что пребывание их там стало уже невозможным и с финансовой точки зрения для Союза, и это было требование этих стран.

– Но это продолжалось более 30 лет.

– Я думаю, что все пойдет быстрее. Мне кажется, последние события как раз об этом и говорят. Если посмотреть финансовые результаты деятельности РФ за этот год, они чрезвычайно интересны. Например, газа в Турцию Россия поставила в 14 раз меньше, чем в прошлом году. Украина, Польша и многие другие потребители отказываются от российского газа. Большое падение по продаже нефти и так далее.

То есть все идет, потихоньку их задушат, никуда не денутся. И Крым тогда вернется. А будет Путин или не будет – это уже не принципиально.